Четверг

* * *

Четверг.

Для кого-то это самый обычный день; для кого-то — радостный день, ведь до долгожданных выходных осталось всего-ничего; а для кого-то это день скорби.

Каждую неделю. Каждый четверг. Он всегда приходит к нему. Всегда навещает. Каждый четверг Иваизуми приходит к до дрожи в коленях знакомой могиле, с надгробной плиты которой на него смотрит Ойкава. Тот, которого он запомнил; вечно улыбающийся болван, любящий провести время с фанатками и пофлиртовать. Приходя, он всегда приносит с собой одну-две шоколадные конфетки; одни самых любимых Тоору.

Вот и сейчас он сидит рядом с могилой на коленях и тихо, почти что шепотом рассказывает о том, что происходит в школе, в команде.

Самоубийство лучшего друга далось парню очень тяжело. Соврал бы, сказав, что не было долгих бессонных ночей; что каждый его не долгий редкий сон не сопровождался, казалось бы, не заканчивающимися ночными кошмарами, в которых он снова и снова возвращался к той кошмарной картине. Прошло 2 месяца с того ракового момента, перевернувшего жизнь Хаджиме вверх кармашками и убрав из нее все краски.

Иваизуми начал меньше времени уделять волейболу.

Он скучал. Чертовски скучал по Ойкаве; по его глупым выходкам, по его приставучему постоянному присутствию рядом.

Никто из команды не знал, что перед своим уходом капитан оставил две записки.

Первым было большое и длинное письмо для родителей, переживавших решение сына не легче Хаджиме, которое было написано настолько идеально, что Иваизуми даже не хотел думать о том, как долго Тоору пытался написать это письмо и сколько бумаги потратил на это.

А вторым было небольшая, уже изрядно потрепанная за это время бумажка с парой кандзи, составляющих для кого-то, как Иваизуми, фразу, стоящую всех мур жизни без Тоору: «До встречи».