Ты долго...

* * *

Тяжело вздыхает и устало трет чуть покрасневшие и опухшие от явного недостатка сна глаза, хмурясь сильнее обычного. Едва заметно покачивается, но рефлекторно облокачивается рукой о стеку, не позволяя себе упасть.

Иваизуми тяжело. Чертовски тяжело. Голова гудит, раскалывается, а тело бьет небольшая, еле заметная дрожь.

-Ива-чан! - взволнованный и такой родной голос слышится словно через вату.

Темные глаза Хаджиме расширяются от непонятного ему самому ужаса, волной нахлынувшего на сознание парня. Миг и в глазах темнеет. Последнее чувство волейболиста перед потерей сознания — полет в пустоту, после чего — тупая, почти не ощутимая боль.

* * *

-Он в тяжелом состоянии...

-Что там? Я могу его увидеть?!

-Извините, мэм, но нет. Он в коме в очень тяжелом состоянии. После смерти друга мальчишка совершенно забросил свое здоровье, так еще и после такого психологического потрясения — нахождение друга детства повешенного.

-Он... Он поправится?

-Простите, не могу ничего обещать. В данный момент он под капельницей и аппаратом жизнеобеспечения, так что сейчас все зависит только от него.

Голоса затихли и вокруг снова воцарилась тишина, с неимоверной силой давящая на уши. Тьма, которая не надолго и несильно, но расступилась, вновь сомкнулась вокруг, после затишься голосов, ослепляя своей чернотой.

* * *

Хаджиме несколько раз приходил в себя. Буквально на несколько секунд или, максимум, на 2 минуты. Отмечая, что к рукам подключено внутривенно большое количество самых разных аппаратов, из-за чего те неприятно покалывают, а тело совершенно его не слушалось, он снова терял сознание, убаюканный тихим и равномерным писком электрокардиографа, показывающего сердцебиение парня.

Однако парень так быстро терял сознание снова и снова, что даже не замечал полу-прозрачный силуэт рядом с собой.

* * *

Чуть хмурится и с тихим и усталым вздохом медленно открывает глаза. Иваизуми осматривает палату, мысленно отмечая, что он в коем-то веке чувствует свое тело, а руки более не связаны множеством аппаратов. С замиранием сердца парень пробует пошевелить рукой и ему это на удивление легко удается.

Хаджиме удивленно вздыхает и медленно поднимается, принимая сидячее положение. Парень медленно пододвигается к краю кровати и спускает ноги, аккуратно касаясь босой ногой холодного пола палаты.

В теле чувствуется непривычная легкость.

Медленно поднимается и немного неуверенно делает шаг. Вроде живой. Взгляд метнулся к достаточно большому окну, через которое в помещение проникал теплый солнечный свет, и Иваизуми неспешно и как-то неуверенно направляется к нему.

Руки волейболиста медленно ложатся на светлый подоконник и Хаджиме смотрит на улицу, на которой уже во всю шло лето.

-Сколько же... Я спал?... - голос, чуть осипший от обезвоживания, слышится каким-то хриплым.

-Достаточно долго...

Хаджиме вздрогнул, моментально узнав человека, которому принадлежал этот голос, но не посмел оборачиваться.

-Привет... - по голосу сразу было понятно, что его обладатель улыбается. Нежно, виновато и как-то печально. Уж слишком хорошо вице-капитан знает этот тон.

-Ты долго... - произносит на выдохе и медленно прикрывает глаза.

Иваизуми замолкает и прикусывает губу, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

Слышаться медленные, еле слышные шаги и чужие руки неуверенно ложатся на талию Хаджиме, обнимая.

-Прости... Ива-чан...

Они наконец вместе и их чувства взаимны.

Теперь они всегда будут вместе.

Все идет к логическому завершению. К действительно счастливой концовке.

Жаль лишь то, что линия на аппарате жизнеобеспечения навсегда стала прямой.