Деталь Котла

- И вот, моей планеты нет, я чёрте где пью непонятные напитки на основе сока фрукта размером с мою голову, а вокруг жуткие существа, и все немного нетрезвые. – Жан-Батист Бовэ сделал ещё глоток и с грохотом опустил стакан на поверхность барной стойки. На другом конце стойки вздрогнули, но тут же потеряли к нему интерес.

В баре было на удивление спокойно. Редкие посетители либо кучковались по признаку принадлежности к тому или иному виду, либо вообще занимались чем-то в полном одиночестве. Нигде, кроме этого тоскливого места, Жан-Батист ещё с такой силой не ощущал тотальное недоверие живых существ друг к другу, и нигде ещё не слышал столь странных звуков, считающихся тут музыкой. Хорошо, что играла она очень тихо, едва различимо, и воздействовала разве что на вестибулярный аппарат. Почему-то от неё клонило в левую сторону, и Жан-Батист пару раз чуть не вывалился из капсулы.

- Ну-ну, - Усмехнулся трёхрукий бармен с модной бородкой, протирающий посуду прямо напротив посетителя. – Стойка на заказ сделана, пожалей сбережения несчастного старого Бока.

- Простите. – Жан-Батист покраснел. – Я, возможно, немного перебрал.

За своё короткое путешествие по бескрайним просторам космоса, Жан-Батист уже успел достаточно близко познакомиться с этими трёхрукими существами, но вот барменов среди них не было, все трёхрукие, как они сами себя называют, обычно являются либо полицейскими, либо пограничниками. Никто из них уже не помнит, как же так получилось, но те офицеры, с которыми Жану-Батисту довелось общаться, когда они поймали его посреди открытого космоса и начали допрашивать на предмет того, откуда он такой двурукий взялся, считали, что Правительство 28,5 галактик просто назначило именно их наблюдать за порядком. Для этого у них было всё необходимое - оружие под три руки, некий собственный кодекс чести, который устроил чиновников, и полное отсутствие талантов к искусству, бизнесу и дипломатии. В общем, именно роль полицейских им подходила особенно хорошо.

Тем страннее было увидеть трёхрукого бармена.

- А вот я всё ещё пуст. – Раздался низкий электронный голос из-под Жана-Батиста, оттуда, где у капсулы, в которой он сидел, предположительно располагались колонки. – Эй, бармен, у тебя в розетке вообще есть ток, или она тут для виду?

- Ах, я и забыл. Секунду, сейчас трёхрукий Бока поддаст жару.

Бармен повернулся к большому шкафу, что находился у него за спиной, открыл его и до лязга опустил ручку рубильника. Жан-Батист краем глаза заметил, что в шкафу вообще было полно элементов управления: какие-то клавиатуры, переключатели, несколько экранов, передававших изображения с камер наблюдения в весьма низком разрешении, всё это было в прямой досягаемости владельца заведения. Словно это какой-то банк, а не задрипанный бар на границе обитаемой зоны.

- В баре Бока есть еда и пойло на любой вкус. – Удовлетворённо заявил бармен. – Напитки на основе спиртов, кислот, углеводородов, газообразные смеси, электричество, микроволновые установки и, для эстетов, органика.

- Да, электричество весьма вкусное. – Совершенно серьезно поддакнули из-под стойки. Жан-Батист смущённо посмотрел вниз. Вообще, он тут был единственным посетителем, который припёрся с собственным транспортом, а точнее спасательной капсулой по имени Эшмун. Да, у капсулы было имя. А ещё был искусственный интеллект, вполне осознающий себя и своё место в этом неожиданно огромном и сложном мире. Агрегат был чудом инженерной мысли, но обладал одним неимоверно серьезным недостатком: создатели почему-то заложили в него функцию сарказма. Или это подпрограмма сарказма? А, какая разница.

В общем, Эшмун был очень саркастичен, что в столь опасном месте, как открытый космос, было тяжкой ношей для его пассажира. Впрочем, откуда вообще Жан-Батист мог знать о том, какие тут, в этом космосе, порядки? Ещё полгода назад он влачил жалкое существование молодого офицера в жандармерии прибрежного городка Комадорра на тридцать тысяч жителей, и в ус не дул. Средиземное море, отличный климат, семь месяцев пляжного сезона и пять месяцев прохладных ветров, вот и всё, что его окружало. А космос... Космос был далеко, над головой, за синим маревом неба, по телевизору, в отчётах космических агентств, да и всё, пожалуй.

- Ладно, ребята, я отойду. Вы тут не единственные посетители. Но Бока вернётся! Бока всегда возвращается. Развлекайтесь. – Бармен направился вдоль стойки, периодически заводя разговоры с посетителями.

Проводив его взглядом, Жан-Батист уткнулся во вновь наполненный стакан. Выжатый до нуля фрукт, которым можно было играть в баскетбол, таким он был огромным, валялся возле человека на стойке, видимо был частью шоу. Почему-то Жану-Батисту не хотелось смотреть в окно, хотя оно было огромным, и за ним горело и переливалось нечто столь красивое, что в другой ситуации вызвало бы у него слёзы восторга. Звёзды-близнецы занимали большую часть панорамы, на их поверхности что-то бурлило, взрывалось, вверх выстреливали небольшие струи кипящего газа и магмы. Чарующее буйство стихии, которое не увидишь на Земле.

Которую нельзя было увидеть с Земли, так будет правильнее.

- Слышь, офицер. – На этот раз капсула обращалась к Жану-Батисту через нейроинтерфейс, чтобы никто не подслушал. – Раз уж нас занесло в эту дыру, почему бы не заняться чем-то полезным? Кончай воздыхать о своей жалкой планетке, и пойдём-ка, послушаем, чем тут люд живёт. Раз уж ты теперь бездомный, есть смысл познакомиться с новым миром поближе. Да и у меня от местного электричества изжога.

— Это как? – Удивился Жан-Батист.

— Это метафора. Ну что, идём?

Капсула развернулась практически на месте и заковыляла вглубь большого, слабо освещённого зала. Жан-Батист впервые как следует осмотрел помещение. Действительно, люд был. Хотя, конечно, не люд, а создания самого разного вида и формы, в основном, впрочем, весьма похожие на людей. Большинство посетителей имело по две ноги и по две руки на особь, они были прямоходящими и носили одежду именно так, как её носили на Земле.

- Конечно, они похожи на вас, мясо. - Капсула вклинилась во внутренний монолог Жана-Батиста, как в общественную дискуссию. - Пойми ты уже, эволюция, конечно, штука причудливая, но строение тела — это не случайность, а результат условий, в которых организм развивался. Если ты видишь антропоморфа, можешь быть уверен, он родом с планеты из зоны Златовласки, как вы это называете. А вот если перед тобой кто-то совершенно иной, тут можешь не гадать, родная планета этого существа далека от того, что ты когда-то считал домом. Ладно, пошли, вон, потанцуем что ли.

В глубине бара имелся почти пустой танцпол, на котором медленно кружилась пара непонятных тел. Может, они были пьяны, а может так, по их мнению, выглядит танец, но движения, которые эти два существа использовали, выглядели какими-то карикатурными и даже убогими. Капсула между тем шла дальше, и Жан-Батист не смог как следует рассмотреть танцующих.

Странно ещё, что Эшмун так неуклюже переваливался с ноги на ногу. Вроде, раньше такого не было, сейчас же Жана-Батиста трясло, как на ухабах, но когда он хотел уже задать капсуле вопрос на миллион синяков, та неожиданно отозвалась сама:

- Не вздумай спрашивать, тем более вслух. Потерпи, жопа у тебя уже должна была стать каменной, не помрёшь.

Эшмун переместился на другой конец зала и застыл у поручня, что отделял танцпол от ряда дешёвых старых столов. Жан-Батист, даром, что был не в состоянии нормально соображать, отметил про себя, что капсула прислонилась спиной к перегородке. Может, конечно, это было случайностью, а возможно она заняла такую позицию из каких-то тактических соображений.

- Что-то меня тут смущает, мясо. И я не понимаю, что. Следи за словами пока что, не накликай на наши задницы приключений.

***

Электронный голос:

Граждане 28,5 галактик! Согласно постановлению Правительства №1689 во всех системах обновлены терминалы сети. Для вашего удобства, в них теперь можно создать, обновить и отозвать идентификатор личности, моментально подать биометрические данные, совершать финансовые операции, денежные переводы, а также отправлять текстовые и мультимедийные сообщения в отдалённые регионы быстрее, чем с личных средств связи. Тарифы регламентированы вторым приложением к постановлению Правительства №1689.

Операция по первичной регистрации идентификатора сети теперь бесплатна.

***

- Какая милая парочка. – Раздался вдруг голос возле самого уха Жана-Батиста. Он повернулся к говорящей, и перед ним предстала очень высокая инопланетянка с совершенно сногсшибательной, по крайней мере по человеческим меркам, фигурой. Она размеренно покачивалась под то, что в этих краях зовут музыкой - под какую-то ритмичную, надо признать, какофонию, связанную из синтетических шумов и некого подобия духовых.

- В смысле, парочка? – Возмутился Эшмун, но девушка попросту проигнорировала вопрос. Жан-Батист, тем временем, с вдруг проснувшимся любопытством осмотрел собеседницу. В ней было метра два, может чуть больше, толщина рук и ног, которых было по две штуки, как надо, казалась недостаточной для нормальной полноценной жизни в земных условиях, но тут она, вроде бы, чувствовала себя вполне неплохо. Ещё и танцы танцевать пыталась. На инопланетянке было странное ассиметричное красное платье в обтяжку, и вообще, почти всё в её образе походило на то, что Жан-Батист когда-то видел по телевизору в кафе напротив работы. Там регулярно крутили старые, скачанные из интернета показы мод.

Лицо инопланетянки, а точнее голова как таковая, вызывали у него смешанные чувства. Строение лица девушки заметно отличалось от людского. Во-первых, у неё почти не было щёк, сквозь отверстия на их месте были отлично видны её острые, чересчур многочисленные зубы. Ноздри словно заросли, Жан-Батист видел, как в момент вдоха и выдоха там открывались кожистые клапаны, а вот говорила девушка задержав дыхание. Словно в противовес общей тонкости черт, под носом красовались пухлые гладкие губы.

Глаз у инопланетянки не было. Точнее, они, наверное, когда-то были, но теперь на их месте стояло монолитное прямоугольное устройство - чёрная пластина, в которой горело два огонька там, где предполагались зрачки. От углов прямоугольника куда-то за уши шли тонкие провода. Уши довершали всю эту картину. Они явно когда-то были органическими, но сейчас почти полностью состояли из металлического каркаса, вытянутого по вертикали на манер эльфийских ушей из земных детских сказок. У девушки были волосы - длинные, чёрные с красным отливом, в некоторых местах в них вплетались белые кусочки материи, которые в момент резкого движения головой красиво взмывали в воздух. Бровей при этом не наблюдалось, и вообще, высокий лоб, благодаря отсутствию чёлки, казался ещё более массивным.

Можно было бы решить, что Жану-Батисту это лицо не понравилось, но оно, почему-то, вызывало у него не отторжение, а осторожное любопытство.

- Откуда ты, существо в яйце? - Спросила вдруг инопланетянка, дававшая до этого землянину возможность рассмотреть себя подробнее. На её губах блуждала лёгкая улыбка, если, конечно, у её народа улыбка означала то же, что и у людей.

- Её народ зовётся Аншасси. – Прокомментировал Эшмун.

- С Земли. – Ответил на заданный вопрос Жан-Батист.

Девушка наморщила лоб, словно начала что-то усиленно вспоминать. Жан-Батист же в это время как зачарованный смотрел на её щеки. Вообще, за время своих непродолжительных скитаний, он уже встречал разных инопланетян, но каждый раз удивлялся тому, насколько они похожи и, одновременно с тем, не похожи на людей. Да, не подозревали фантасты Земли, в те времена, когда старательно выдумывали всякую инопланетную жизнь, что большая часть ближайших галактик населена двуногими, двурукими, одноголовыми созданиями, а не какими-нибудь гекатонхейрами с сотней конечностей и голов. Да даже если у инопланетянина, к примеру, три руки, во всём остальном он всё равно до ужаса был похож на человека. Можно сказать, что Жан-Батист даже был немного разочарован. Впрочем, он видел ещё далеко не всех представителей местной разумной жизни.

В этот момент землянин вдруг поймал себя на мысли, что в нём проснулся какой-то исследовательский азарт. Да, недолго длилась скорбь по погибшему дому, подумалось ему.

- Ах, да, Земля. Прости, я плохо ориентируюсь по самоназваниям, предпочитаю общегалактические. Что ж, планета Антуана Лерье, Ван Гога, Элвиса. Сочувствую твоей утрате, землянин.

- Что? Откуда ты знаешь? - Жан-Батист вдруг встрепенулся. Кажется, раньше никто не говорил, что знаком с культурой Земли.

- Слушай, ну вы, конечно, были закрытым миром, слишком молодым, чтобы выходить с вами на полноценный диалог, но какие-то контакты всё равно были. Надеюсь, Большая библиотека галактик успела спасти ваше культурное наследие. Хотя бы какую-то его часть. У вас совершенно уникальная культура!

Девушка вдруг развернулась на одном месте почти на сто восемьдесят градусов.

- Извини, любимое место в этой песне. Хочешь посмотреть мой танец? Я тут придумала такую последовательность движений, которая олицетворяет мою уходящую молодость. Такого танца у меня ещё не было, но сейчас, когда мне восемь, он должен был появиться. Собственно, я тут последние несколько часов занимаюсь именно оттачиванием этого танца.

- Восемь?

- Ну да. Восемь оборотов моей планеты вокруг звезды. Не пугайся, существо в яйце, разные планеты имеют разный период вращения. - Она снова улыбнулась, и Жан-Батист пришёл к выводу, что улыбка у её вида означает примерно то же, что и на Земле.

Бывший жандарм с комфортом устроился в кресле капсулы и принялся наблюдать за тем, что инопланетянка назвала танцем. Поначалу она просто покачивалась в такт лёгкой вибрации, разливающейся в воздухе, и казалась какой-то не подходящей этому месту и этому миру диковинкой, каждое движение ее длинных конечностей выглядело значимым и монументальным, а потухшие зрачки на прямоугольнике глаз виделись загадочным элементом потустороннего образа.

Красное чешуйчатое платье до пола оказалось частью представления: когда композиция неожиданно совершила скачок ритма и взыграла мощнейшими фанфарами, инопланетянка вдруг сорвалась с места и закружилась, а чешуйки на её платье встопорщились и начали двигаться в такт громогласным ударным, похожим не то на барабаны, не то на звук, с которым заколачивают сваи.

Именно сейчас Жан-Батист почему-то вспомнил своё детство. Он вдруг обнаружил себя стоящим посреди мелких улочек Авиньона, босым, покрытым потом, изнывающим от летнего зноя. Вокруг веселилась мелюзга, купая в пыли потёртый футбольный мяч, а он стоял и смотрел, как над городом движется огромный дирижабль, рекламирующий не то какую-то воду, не то мороженое.

Когда Жан-Батист вырос, он переехал дальше на юг, в городок Комадорра на берегу Средиземного моря, там он устроился на работу в местное отделение жандармерии, прямо как отец когда-то, и почти забыл родной город. Но вот, оказывается, ничего более светлого и радостного, чем этот момент, он вспомнить не смог. Залитый летним жаром Авиньон, вездесущая пыль, мама в отцовской рубашке, перевязанной на талии, малышня и огромный дирижабль над городом.

- Он сейчас расплачется. – Констатировала бессердечная капсула.

- Я пришла спросить, как тебе мой танец, но, думаю, вопросы излишни. – Инопланетянка вырвала Жана-Батиста из этого странного состояния, а потом, совершенно неожиданно звучно чмокнула его в щёку. Ее губы были чудовищно горячими и сухими, землянину показалось, что к его щеке прислоняется металлическая батарея отопления. Может, у этих существ температура тела выше, а может, так действует танец, но на секунду землянину почудилось, что он чуть не получил ожог. - Вы, земляне, очень эмоциональны. Возможно, поэтому у вас так много талантливых творцов.

- Было. - Грустно сказал Жан-Батист.

- Прости. - Инопланетянка посмотрела в окно. - Как тебя зовут, человек?

- Жан-Батист.

- Забавное имя. - Она снова улыбнулась, и землянин понял, что ему нравится эта улыбка. - А меня зовут Инка.

- Ого. Похоже на наше слово.

- Это не совсем моё имя, если честно. Это его версия для других рас. Наши имена сложно произнести, их произнесение требует наличия специальных струн в гортани. Хочешь услышать?

- Хочу.

Та часть горла, где у Жана-Батиста находился кадык, в момент произнесения имени словно впала внутрь, и девушка издала странный звук, в котором, конечно, было что-то похожее на звук -и- и звук -к- с твёрдым приступом, но в основном состоял он из шороха, словно по земле волочился осенний сухой лист.

- Действительно, это сложно повторить. - Согласился Жан-Батист.

- Это ещё что. Погоди, услышишь, как зовут мою мать, с ума сойдёшь. Кстати, у тебя есть сетевик? Может обменяемся контактами? Я уже скоро улечу отсюда.

- У него есть сетевик. - Коварная капсула не дала Жану-Батисту ответить. - Вот только идентификатора нет. И пользоваться он им не умеет.

Девушка подняла руку и указала длинным тонким пальцем в сторону входа.

- Вот там есть станция сети. - Для убедительности она ещё и кивнула. - Сходи, получи идентификатор. Сможем болтать, если будет скучно. В конце концов, нам обоим, как мне кажется, предстоит длинный путь. Или ты решил остаться в этом баре навсегда?

***

Получить идентификатор оказалось очень легко. Сперва автомат подключался к сети, это заняло секунд двадцать. Потом на чёрном экране появился текст, набранный аккуратными белыми буковками, значения которых Жан-Батист понять не мог.

- Это стандартный договор, мясо. Тут написано: бла-бла-бла, я, разумное существо, обитатель 28,5 галактик, гарантирую, что получаю идентификатор впервые, не пытаюсь совершать противозаконных действий и принимаю на себя все обязанности гражданина, бла-бла-бла.

- А какие у гражданина обязанности? - Поинтересовался Жан-Батист.

- Ой, вот тебе не насрать? Ну правда, мясо, какая разница, если мы с тобой носимся как в задницу ужаленные безо всякой цели. В случае чего, просто удерём. Ладно, ладно, не бойся, нет там ничего особенного. Не нарушать закон, приходить в органы власти в случае наличия к тебе вопросов, согласие на роль понятого в случае необходимости, согласие сдать существо второго уровня по первому писку...

- Существо второго уровня?

- Да не забивай себе голову. Я вот ни одного не встречал. А я старше тебя на сотни ваших жалких земных лет. Суй палец в дырку. Или ты хочешь упустить такую цыпу?

Жан-Батист сунул палец в отверстие аппарата. Раздался раздражающий звук, словно кто-то запустил в работу матричный принтер, а потом в палец неожиданно кольнуло. Землянин резко отдёрнул руку.

- Спасибо, ваш биоматериал был взят и сохранён в библиотеке биометрических данных жителей Общности 28,5 галактик. Вид: землянин, рост - 1,5Ка, вес - 24П, размер гениталий - 1,2. Группа крови первая положительная, ориентировочное время жизни - 22 цикла, погрешность - полтора цикла...

- А размер гениталий моих этому аппарату нахрена? - Поинтересовался Жан-Батист между делом.

- Ну нравишься ты ему. Честно говоря, не знаю. Может, для опознания в случае смерти. Тебе не пофиг? - Поинтересовался Эшмун.

- ... статус в 28,5 галактиках - беженец. - Закончил аппарат. - Вытяните руку для нанесения идентификатора.

Жан-Батист даже не стал спорить. Просто подставил руку под луч, вырывавшийся из небольшого окошка в центральной части станции сети. На коже, в том месте, до которого дотронулся луч, возник непонятный узор.

- Поздравляем вас, гражданин, теперь вы - официальный член нашего сообщества. Помните, если вы потребуетесь государству, оно свяжется с вами, и у вас будет возможность послужить нашей общей цели - созданию процветающего общества в этом секторе космического пространства.

- Цели? - Поинтересовался Жан-Батист, новый гражданин 28,5 галактик у своей спасательной капсулы.

- Конечно, цели. Они все так говорят. Как я погляжу, ничего не изменилось за то время, пока меня не было. Ладно, в общем, настраиваю сетевик на твой новый позывной. Пойдём-ка сходим опять к нашей балерине, возьмём номерочек. Какое же вы, мясо, странное явление, даже с девчонками мутить за вас приходится.

***

- Поздравляю тебя со вступлением в ряды граждан 28,5 галактик! - Торжественно сказала Инка и пугающе бесшумно рассмеялась. - Буду тебе письма строчить. Я лечу домой, буду показывать Старикам свой новый танец уходящей молодости. Как думаешь, им понравится?

- Понятия не имею. Но мне понравился.

Девушка опять мечтательно бросила взгляд на звёзды за окном. У неё вообще, как видно, была такая привычка - впадать в состояние меланхолии по любому поводу.

- А ты что будешь делать, существо в яйце?

- Пока не решил.

- Может и правильно. В этом мире, не знаю, как было у тебя дома, мало кто ищет приключения. Раньше искали. Говорят, это были дивные истории о покорении неизведанного, о завоевании миров и так далее. Увы, сейчас всё изменилось. Не в лучшую сторону. Обычно приключения сами находят нас, и они, как бы это сказать, больше похожи на проблемы. – Она перевела взгляд на Жана-Батиста. - Поэтому мои соотечественники не любят улетать с родных планет. Вокруг не пойми что творится, а они любят вечерние танцы, любят свои сетевые романы с трагичным концом, огромные цветы, что растут на рассвете возле наших домов. Они правда огромные, выше меня раза в три.

- Было бы интересно взглянуть. - Пробормотал Жан-Батист.

- Может, ещё взглянешь. - Инка цокнула языком. Язык у неё оказался раздвоенным на конце, как у змеи, и это опять понравилось Жану-Батисту.

В этот момент на танцпол вышла ещё одна женщина, и теперь уже Жан-Батист без проблем опознал в ней тот же вид живых существ, то есть, Аншасси. Землянин осторожно кивнул вновьприбывшей.

- Смотрю, ты уже завела себе знакомство? - Поинтересовалась неизвестная у Инки и окинула Жана-Батиста взглядом. - Странное знакомство.

- Представляешь, мама, это человек. Вот прям живой человек, с Земли. Помнишь такую планету?

- Планета, на которой дольше века длится день. - Задумчиво произнесла мать Инки. - Что привело тебя сюда, человек? Сочувствую твоей утрате.

- Я здесь оказался случайно. - Уклончиво ответил Жан-Батист.

- Это у них там традиция такая. Чуть что происходит, беги в бар. - Поддакнула молчавшая доселе капсула.

- Говорящая капсула? - Женщина приподняла бровь, или что там у неё находилось.

- Программная оболочка. Кто-то вшил в меня функцию сарказма, теперь я жгу глаголом. - Отрапортовал Эшмун. Жану-Батисту послышалось в этом утверждении какое-то лукавство. Дело в том, что Эшмун вовсе не был программой. Точнее, на каком-то глубинном уровне, наверное, был, но он обладал самым настоящим характером, довольно паскудным, на самом деле, и точно осознавал себя личностью. Но раз уж сама капсула решила не выдавать всех возможностей своего недюжинного интеллекта, то и Жан-Батист решил помалкивать.

- Мудрое решение. - Прокомментировал Эшмун через нейроинтерфейс. - Никогда и никому не рассказывай о том, что знаешь обо мне. Это может быть опасным действием, за которым последуют неприятные последствия на наши юные и жаждущие распутной жизни задницы.

Мать Инки хмыкнула. В её глазах читалось недоверие.

- Что ж, человек. Будете в окрестностях третьего скопления Шести яиц, заглядывайте в гости. А сейчас, Инка, нам пора. - Имя дочери на общем языке женщина произнесла с некоторой издёвкой. А потом развернулась и красивой походкой удалилась.

Вообще, по внешности матери и дочери сложно было понять, кто из них - кто. На взгляд Жана-Батиста, никаких возрастных изменений в матери не наблюдалось, они выглядели как сёстры. Разве что уши у неё были длиннее, металлические острия их были окрашены в золотой цвет.

- Могу сказать, что мать осталась заинтересована. - Инка грустно посмотрела на Жана-Батиста. - В любой другой ситуации, я бы сказала, что это хорошо. Но сейчас, даже не знаю. Слушай, существо в яйце. Ты появился в неудачный момент. У наших Стариков сорвался потенциально важнейший мирный договор в истории, и теперь все Шесть яиц, а заодно и часть Спирали на ушах. Мы шли к миру столетиями, утрясали детали, заключали договоры, обменивались целыми планетами. Но что-то пошло не так. Ты, возможно, не понимаешь, причём тут ты, но всё очень просто: заключению договора помешали многочисленные диверсии, и теперь любое подозрительное существо вызывает у нас неприязнь.

- Что, даже у тебя?

- Нет, у меня не вызывает. По крайней мере, не ты. Ты забавный. Но я бы на твоём месте не спешила воспользоваться приглашением моей матери. Нужно подождать. Когда камень падает в воду, от него идут круги. Но они быстро сходят на нет, надо лишь набраться терпения.

Инка ещё раз наклонилась к Жану-Батисту и снова звучно чмокнула его в щёку.

- Не сочти за вульгарность. Мы очень тактильный народ. Прикосновения для нас, как и шёпот, очень важны, часть нашей социальной жизни. Ну всё, бывай. Напишу тебе, как только смогу.

Жан-Батист проводил Инку взглядом. Она проследовала к двери, ведущей, как уже понимал человек, в арендуемые апартаменты, и ни разу не оглянулась. Когда она скрылась из виду, Жан-Батист вздохнул.

- Красивая.

- Да? А я думал, ты, увидев её зубы, в штаны наложишь. Ну, ты не стесняйся, вся необходимая аппаратура для промывки твоей задницы у меня идёт в комплекте.

- Ой, да иди ты.

- Узнаю, узнаю варвара с Земли. Куда тебе в космос. Да, если вдруг интересно, Шесть яиц - это название галактики. У вас её, кажется, называют Печь, хотя я, хоть убей, не понимаю, за что её так. Она на печь вообще не похожа. Ладно, пойдём дальше? Я вижу там очень интересную парочку в углу.

***

Парочка действительно оказалась более чем интересной. Если, конечно, их можно назвать парочкой: на краю танцпола, не двигаясь, стоял большой, похожий на гориллу примат, на котором восседал или, точнее, возлежал точь-в-точь скат морской – его крылья обволакивали примата сбоку, а голова покоилась прямо на мохнатом черепе. Кажется, у этого странного ската и глаз-то собственных не было.

- Это Иксион и Игурек. – Прокомментировал стрёмное зрелище Эшмун. – Не бойся, это нормально, они так живут всю жизнь. Симбиотическая раса. Снизу глупый, но сильный, сверху умный, но беспомощный.

- Здравствуй, существо в яйце! – Произнёс примат, и Жан-Батист предположил про себя, что рот у них тоже один на двоих. – Никогда прежде не видели такого как ты! Откуда родом?

- С Земли. – Пробормотал офицер.

Возможно, следует объяснить, что разговаривают в космосе на общем языке. Как обучал Жана-Батиста Эшмун, это единственный вид коммуникации, доступный всем развитым цивилизациям Общности 28,5 галактик. Парень с Земли, понятное дело, знать этого искусственного наречия не мог, но Эшмун умело перехватывал его мысли и превращал их в слова на общем языке, а потом транслировал ответ, благодаря чему все друг друга понимали.

Понимали в рамках разумного, конечно, ибо разница культур и мировоззрений в этом пёстром зоопарке влияла на отношения похлеще, чем на Земле XXI века.

- Земля? Не припомню такую систему. – Отозвался симбиотический дуэт. – У вас есть тяжёлая промышленность?

- Иксионы и Игуреки – промышленная цивилизация. Они известны производством очень плохих кораблей и различной чёрной металлургией. – Подкинул мыслей для размышления Эшмун.

- Была. Но моя планета, к сожалению, недавно погибла.

- Да. – Протяжно протянул примат. – Гибель планеты – это всегда грустно. Впервые мы увидели гибель планеты, когда нам было где-то 60 лет, это была планета Зона 6. Мы испытали глубокие чувства опустошённости и тоски, хотя никогда не бывали на поверхности этой планеты.

- Да, но Земля была единственной планетой моего вида. – Сурово заметил Жан-Батист.

- А, развивающийся мир! – Кажется, скат и примат поняли, о чём идёт речь, чего нельзя сказать о землянине. – Тогда прими в дар наше сочувствие, друг.

Жан-Батист не знал, как реагировать на это, а потому слегка наклонил голову в знак того, что принимает соболезнования в дар, или как они там выразились. Кажется, инопланетная парочка оценила его признательность.

- Вы здесь с туристическими целями? – Поинтересовался Жан-Батист, чтобы как-то поддержать беседу.

- Что? Здесь? Не слишком уж это место удивляет, чтобы приезжать сюда туристами. – Отозвались Иксион с Игуреком, офицеру даже показалось, что примат слегка поднял одну губу, чтобы проиллюстрировать своё презрение. – Двойных звёзд и у нас достаточно, а пойло тут, мягко говоря, не самое вкусное. Нет, мы тут по делу. У нас, видишь ли, корабль пропал. Отличный корабль! Штайлен, последней модели.

- Корабль – редкостное говно. – Прокомментировал это откровение Эшмун. – Его в народе Душегубкой кличут, чтобы ты понимал.

- А что с ним произошло? – Спросил Жан-Батист.

- Он долгое время не выходил на связь, существо в яйце. Мы внимательно следим за передвижением кораблей нашего флота, так что заметили пропажу довольно быстро, но пока Концерн решал, кто отправится на его поиски, прошло… несколько лет.

- Вот это да!

- Да, друг, у нас решения принимаются долго. Бюрократия, что б её. В общем, отправили нас, мы - уже старик, опыт богатый, решили, что справимся.

Жан-Батист отметил про себя эту забавную формулировку «мы - уже старик». Может, это, конечно, проблема перевода, но офицеру показалось, что они именно так о себе и говорят. Симбиотическая раса, в конце концов.

- На самом деле, - Иксион с Игуреком понизили голос, - нас сильно волнует последнее сообщение, отправленное со Штайлена прямо перед потерей сигнала. Капитан передавал в эфир сигнал о нападении на него наёмников Оггунского Союза. А это те ещё головорезы.

- Подтверждаю, редкостные сволочи. – Подсказал Эшмун.

- Корабль пропал в системе местных звёзд-близнецов, что с ним сейчас – неведомо. Мы попробуем отыскать какие-то следы. Если ты что-то узнаешь, друг, сообщи нам, пожалуйста. Мы в долгу не останемся.

- Хорошо, конечно. – Жан-Батист утвердительно кивнул.

Они постояли ещё немного, обсудили космические путешествия, о которых у Жана-Батиста было весьма смутное представление, после чего Иксион и Игурек, имени которых офицер так и не узнал, откланялись, сославшись на какие-то дела. Впрочем, они не сдвинулись с места, но, по всей видимости, погрузились в работу внутри местной сети, из-за чего глаза примата словно погасли.

- Что ж, сведения интересные. – Пробормотал Эшмун, почему-то внезапно лишившийся своего характерного саркастического поведения. – Пропажа корабля, Оггунский Союз на границе населённой зоны. Мне сразу показалось, что с этим местом что-то не так. Да и бармен из трёхруких, это странно и вызывает у меня неприятные мысли.

- Например?

- Понимаешь, мясо, трёхрукие – это раса полицейских. Так уж повелось. Они уходят с этой работы либо на пенсию, либо вперёд ногами, либо, что бывает нечасто, из-за того, что их действия вошли в разрез с кодексом Полиции 28,5 галактик.

- Ого!

- Вот тебе и ого. Предполагаю, что старик Бока тут не на пенсии прохлаждается, возможно, он скрывается. И, предупреждая твои попытки включить свою знаменитую дедукцию сомнительной эффективности, скрываться у всех на виду – это неплохая стратегия. Вселенная огромна, её размеры несколько размывают бдительность правоохранителей.

- Ладно. – Жан-Батист, кажется, немного устал от болтовни, а точнее от попыток понять, что тут к чему. Никогда ранее он не сталкивался с ситуацией, когда ему быстро нужно было познакомиться с десятками и сотнями ранее незнакомых ему явлений. За последние пятнадцать минут он получил паспорт, предоставив, зачем-то, данные о размере своего полового члена, познакомился с танцующей инопланетной рептилией, которая ему неожиданно понравилась, увидел ската, восседающего на горилле, который(ые) потерял корабль с прозвищем Душегубка. В общем, нового было слишком много, а разбираться в хитросплетениях местных обычаев и политической ситуации было уже невмоготу.

- Пойдём обратно к стойке. – Согласился Эшмун. – Кажется, я не доел.

***

Когда Эшмун доставил Жана-Батиста к стойке, там уже было достаточно многолюдно (простите за это слово, в данном случае оно, конечно, не походит). Он пристроился примерно к тому же месту, где стоял изначально, Эшмун молча поглотил провод, питающий его током, а офицер заказал ещё одну порцию фруктового пойла. Трёхрукий бармен сделал её моментально, подмигнул офицеру и снова удалился.

Правы были Иксион с Игуреком, напитки тут не лучшего качества, но, как предупредила Жана-Батиста саркастичная капсула, остальные коктейли могут проделать в его желудке дыру размером с Марсель.

Никто из окружающих, конечно, не догадывается, что Эшмун – капсула с весьма оригинальными вкусами. Они договорились ещё в самом начале незапланированного путешествия, что Жан-Батист никому и никогда не будет рассказывать о том, каким образом умеет питаться его транспортное средство, потому что это может вызвать очень много ненужных вопросов. Конечно, электричество может насытить системы Эшмуна, но его недостаточно. Спасательная капсула неизвестного класса умеет поглощать как энергию, так и материю, причём и неорганику, и органику. Органика идёт на поддержание систем жизнеобеспечения, в то время как неорганические соединения отправляются в ремонтное хранилище, из них внутренние принтеры аппарата могут создавать огромное количество самых разных полезных инструментов, а в случае необходимости – пополнять боезапас.

Да, Эшмун имел встроенные системы защиты, если не сказать – нападения, о которых также необходимо было молчать. Хотя бы до тех пор, пока не потребуется пустить оружие в ход. И поверьте, вооружение капсулы было весьма солидным, Жану-Батисту уже несколько раз доводилось видеть его атакующие способности.

- Куда тебе в космос? – Вдруг не то спросил, не пробурчал себе под условный нос Эшмун. – Ты же просто кусок мяса. Две встречи в баре, и ты уже в состоянии сенсорной перегрузки.

- Знаешь что, я это не выбирал. Я вообще планировал прожить свою жизнь на берегу моря, патрулируя улицы. – Отозвался Жан-Батист. – Но зато я знаю о тебе кое-что, что ты не смог от меня утаить.

- И что же это?

- Что ты не можешь причинить мне вреда. Согласно твоей программе, я стал твоим пассажиром, а это как длительный контракт, который ты не имеешь права разорвать, по крайней мере, в одностороннем порядке.

- Это ты, конечно, прав, но я могу, скажем, кормить тебя постоянно талласианской рыбой. Поверь, она очень мерзкая.

Они помолчали. Жан-Батист раздражённо глотал сок огромного фрукта, Эшмун бесшумно поглощал электричество. Симбиотическое существо, как видел офицер со своего наблюдательного поста, так и не сдвинулось с места, Инки и её матери нигде не было видно, о чём Жан-Батист думал не без сожаления. В баре, если забыть о мигающем свете и чудовищной музыке, было неожиданно спокойно.

- Слушай, мясо. – Наконец прервал молчание Эшмун. – Я действительно не могу нанести тебе вреда. И видят технобоги, ты – худший попутчик, которого я только мог представить. Слишком слабый, не готовый ни к каким опасностям космоса, не самый умный и, кстати, не самый храбрый.

- Ой, прости.

- Неважно. Ты мне нужен. Мои программы не дают мне возможности действовать в одиночку. Если за мной не закреплён ни один пассажир, я превращаюсь в кусок металла. Как у вас в этом убогом подвале. И я могу так пролежать сотни и тысячи ваших земных лет. А у меня, знаешь, есть дела.

- И какие же дела могут быть у спасательной капсулы, ещё и такого нигилиста, как ты?

- Дела могут быть. Я понятия не имею, кто меня создал – это раз. Не знаю ничего о прошлых владельцах – это два. Память – достаточный мотиватор для того, чтобы как-то действовать?

- Не знаю. Всё, что есть в моей памяти, уже разлетелось по всей галактике космической пылью.

- Но в воспоминаниях-то оно существует, разве не так? В любом случае, из моей памяти изъяли большой массив информации. И мне хотелось бы знать, кто, зачем и в какой момент. Тебе в любом случае некуда податься, а мне нужен пассажир. И я надеюсь, что мы с тобой вместе в странствиях однажды сможем раскрыть правду. А тебе надо искать место, где тебе будут рады. Это тоже, с учётом обстановки, не такое уж просто дело.

- Тут я согласен. – Сказал Жан-Батист и надолго задумался. На этот раз Эшмун не пытался прочитать его мысли, он оставил пассажира наедине со своими грустными думами и продолжил пить электричество.

Так продолжалось какое-то время, но кто может сказать, какое? Вывело из этого меланхоличного состояния товарищей по несчастью неожиданное явление девушки-белки. Офицер даже на секунду задумался, не выпивка ли повлияла на появление этого существа, но решил, что не так уж и пьян.

Конечно, ни на какую белку девушка похожа не была, но почему-то именно этот образ первым промелькнул у Жана-Батиста в голове, когда он обнаружил, что практически в упор к нему сидит незнакомка и с интересом пялится ему прямо в глаза. На лице у неё был лёгкий пушок, а за спиной, словно повинуясь потокам несуществующего сквозняка, раскачивался мохнатый хвост.

- Секретничаете? – С улыбкой до ушей поинтересовалась она, и сразу представилась: - Меня зовут Стерн, и я пахри из Зелёной Гавани. А ты кто, странное существо в яйце?

- Человек с Земли. – Обыденным тоном отозвался Жан-Батист.

- Ух ты! – Пахри Стерн вскрикнула громче, чем следовало, и несколько сидящих за барной стойкой гуманоидов обернулись и посмотрели на неё неодобрительно. – Настоящий представитель резервационной цивилизации! Вот это мне повезло. У вас зелёная планета?

- Была зелёная. – Угрюмо ответил Жан-Батист.

- Ах, прости, я совсем забыла. Это же передавали в новостях. Мои соболезнования, человек с Земли. Кстати, как тебя зовут?

Жан-Батист представился и внимательнее осмотрел собеседницу. Она очень близко придвинулась к нему, вероятно, чтобы человек мог лучше её разглядеть. Может, она просто не знала, насколько хорошо видят существа в яйце в темноте, ещё и со стробоскопом, периодически слепившим глаза, а может это была её манера общения – максимально приблизиться к собеседнику, пользуясь своими завидными формами.

Да, формы были что надо. У Стерн была фигура из разряда сводящих с ума мужчин среднего возраста. Большая грудь, которую не смог скрыть плотный скафандр, широкие бёдра, тонкая талия, всё казалось более чем притягательным. Даже пушок на лице и огромный хвост картину не портили. И девушка, по всей видимости, умела пользоваться данными ей природой преимуществами.

- Никакая это не природа. – Возник вдруг в голове Жана-Батиста голос Эшмуна. - Пахри давно работают над изменением ДНК эмбрионов, вот результат. Когда я видел их в последний раз, они только начинали свои эксперименты, теперь же можно сказать, что они их успешно завершили и пустили технологию в массы.

- Расскажи, что умеет эта штука. – Вдруг выпалила Стерн и слегка покраснела. Кажется, она сама поняла, насколько подозрительный вопрос задала.

- Началось. – Хмыкнул Эшмун. – Готов поспорить, нам хотят предложить работу. Давай послушаем? Нам ведь нужны деньги, в конце концов. Но будь осторожен, эта девушка совсем не так проста.

- Эта штука умеет спасать мою жизнь. – Отозвался Жан-Батист. – Не даёт мне сгинуть в темноте и холоде вашего злого космоса.

Стерн задумалась. Когда она это делала, она забавно морщила свой тёмный носик, что делало её немного моложе. Впрочем, что Жан-Батист мог знать о возрасте пахри?

- Она молодая, судя по всему. Молодая и неопытная. – Прокомментировал Эшмун с каким-то плохо скрываемым злорадством.

- У меня есть подозрение, – Сказала наконец девушка, - Что ты меня уже раскусил. Понял, что у меня есть к тебе предложение. Это так?

- Да, что-то вроде того. – Произнёс Жан-Батист. Он, конечно, не отказался бы от простого предложения пропустить по стаканчику. Во-первых, перед ним инопланетная красотка, и он бы мог быть первым, кто вступит с инопланетянкой в, так сказать, контакт. Во-вторых, это избавило бы его от необходимости думать и принимать какие-то решения. Хоть его напиток и был слабоалкогольным, он всё равно привёл офицера в состояние расслабленности и даже сонливости.

- Не хочу тебя разочаровывать, - Продолжал потешаться Эшмун, - Но я почти уверен, что ты не первый человек, кто вступил с инопланетянкой в сексуальный контакт. Впрочем, ты и не вступил. Хотя твои гормоны уже пляшут тарантеллу.

- Ой, отстань. – Мысленно огрызнулся Жан-Батист и услышал имитацию смеха от спасательной капсулы со слишком длинным языком. В метафорическом смысле.

- В общем, я ищу кого-то, кто сопроводит меня на Рынок.

- Опаньки. – Эшмун был явно заинтересован. – Рынок – это такая межгалактическая ярмарка размером с целую планету. Там продают всё, от еды и энергии до рабов и космических кораблей. И что же нашей белке-летяге там понадобилось?

- Чего можно ожидать от этой работёнки? – Поинтересовался Жан-Батист.

- Ну, если она пройдёт хорошо, то ничего сложного. Доставишь меня туда, там я встречусь с одним старым другом, а потом расплачусь с тобой. Ну и ты выберешься из этой дыры. Чего тебе тут тусоваться-то бесконечно? Это окраины, здесь ни работы, ни перспектив, ничего. А там, глядишь, прикупишь корабль и сможешь перемещаться по вселенной с комфортом.

- Ты заплатишь мне столько, что я смогу купить корабль? – Удивился Жан-Батист.

- Думаю, на прогулочное судно вполне хватит. – Пахри Стерн показала жандарму свои ровные, круглые зубы иссини белого цвета. Они были совершенно не похожи на зубы Инки, острые и опасные, но Жан-Батист понял, что ему нравятся оба варианта.

- Умерь своё возбуждение, мясо, мы тут о делах говорим. – Дал добрый совет Эшмун. – Спроси у неё про цель поездки и уровень опасности. Но на этот раз серьёзно.

В общем, пришлось говорить со Стерн аж полчаса, чтобы выудить из неё хоть какую-то часть информации о заказе. Суть в том, что у неё был некий товар, и этот товар она должна отвезти своему старому знакомому скупщику. О качестве и свойствах товара она наотрез отказалась говорить, но Жан-Батист и Эшмун уже понимали, что получила она его не совсем легально. Ворованный он, или купленный из-под полы, в любом случае, это был небольшой объект, который поместился у Стерн в ранце скафандра.

Вообще, и Жан-Батист заметил это не сразу, Стерн не имела никакого багажа. И номера у неё тут не было, и перемещалась она на попутках налегке. Настоящая авантюристка, правда, без особого стажа.

- Она точно воровка. – Поделился своими опасениями с капсулой Жан-Батист. Повисла небольшая неудобная пауза.

- Вероятно. – Отозвался Эшмун и даже не пошутил в ответ. – Но какая нам разница? Мы не знаем, что там, с нас спрос невелик. Наниматься телохранителями никто не запрещает. А если мне удастся перемещаться по вселенной не на своём топливе, я только за.

В общем, Жан-Батист согласился. В целом, он всё равно не знал, чем занять себя в этом совершенно новом необъятном мире, никаким жандармом он уже не был, так что его совесть чиста, а Стерн показалась ему довольно симпатичной девушкой, которой хотелось помочь. Да, вероятно, он думал не совсем тем местом, которым полагается думать в подобного рода случаях, и возможно даже позже он пожалел о своём решении, но в данный момент он сидел и мило беседовал с девушкой-белкой о деревьях, зелёных просторах и холоде космического пространства, в котором никто не услышит твоих жалоб на жизнь.

Стерн была крайне обаятельной особой. Она заливисто смеялась даже над, как выразился Эшмун, жалкими попытками Жана-Батиста шутить, сидела всё так же на расстоянии десяти сантиметров, и её дыхание пахло земляничным полем. Девушка-белка явно следила за собой, она светилась жизнью и здоровьем. Всё это располагало к ней даже усталого и совершенно разбитого офицера в капсуле-яйце. Да и само яйцо, кстати, пару раз похвалило Стерн за общительность. Впрочем, сделало оно это исключительно в голове Жана-Батиста, и тот решил, что Эшмун всё же не до конца доверяет новой попутчице.

Надо заметить, что его подозрения были вполне справедливыми.

Заваруха началась совершенно неожиданно. Точнее, уже потом, как следует восстановив события того часа в памяти, Жан-Батист понял, что к этому всё и шло, но в моменте сложно как-то анализировать происходящее.

Сперва бармен Бока получил сообщение на гарнитуру и очень странно, бочком протиснулся в дверь за барной стойкой. Несколько недовольных клиентов, у которых не приняли заказ, разочарованно постучали руками по поверхности стойки, но притихли, понимая, что ответа не будет. Бар, лишившийся маэстро коктейлей, смотрелся сиротливо и неуютно, словно только на этом трёхруком держались все коммуникации.

Потом Жану-Батисту показалось, что именно на него переключилось внимание посетителей бара, даже, вроде бы, кто-то указывал на него пальцем. Так оно и было, Бока появился из другой двери, притворявшейся до этого стеной, и его взгляд был направлен именно на капсулу. Хотя нет, не на капсулу. На Стерн!

- Вот, дерьмо. – Спокойно сказала Стерн, и следом весь этот миниатюрный мирок бара на окраине вселенной пришёл в движение.

Первое слово было за барменом. Из-за его спины, из прохода в административную часть заведения, вырвались две стеклянные гончие – похожие на огромных собак полупрозрачные автоматы-охранники, по всей видимости вооружённые до зубов. Да и зубы у них были что надо. Если бы гончие были живыми существами, такой скорости они, вероятно, не набрали бы, опасаясь противодействия, но роботы исполняли команды нейроинтерфейса мгновенно и без колебаний. Пасть одной псины нацелилась прямиком на затылок Стерн, но, не долетев до него полуметра, воткнулась в стальной манипулятор Эшмуна, который резким движением бросился в сторону нападающих. Вряд ли он пытался их ошеломить, или удивить этим манёвром, видимо, в него был зашит алгоритм мгновенного реагирования на опасность. Странно, что он бросился защищать Стерн, но Жан-Батист списал это на заключённый контракт и потенциальные дивиденды.

Меньше чем через секунду перед лицом офицера захлопнулось стекло капсулы, стекло, что не пробить никаким снарядом, и сразу следом за этим раздался лязг, словно по металлу провели огромным заострённым алмазом. Неприятный звук, но ещё менее приятным было то, что вторая шавка уже неслась на подмогу к обломавшей зубы напарнице.

Эти аппараты развивали невероятную скорость, и, если бы Эшмун был простой спасательной капсулой, глотки Жана-Батиста и Стерн уже были бы перерезаны, а сами они отошли бы к своим таким разным антропоморфным богам. Но он не был простой спасательной капсулой.

Повисшую у себя на манипуляторе-руке гончую он перехватил поудобнее и резким движением свернул ей нижнюю челюсть, после чего отбросил в другой конец помещения, второго же робота встретил мощным и совершенно бесхитростным пинком.

Казалось, что нападающие попытаются перегруппироваться. Сзади, стоя возле двери, Бока что-то орал своим подчинённым, но Жан-Батист уже ничего не слышал, потому что в тот же момент заговорили тяжёлые орудия.

Да, гончие несли на своём полупрозрачном теле увесистые энергетические пушки, которые способны выводить из строя роботов, практически испепелять органические соединения, но при этом они не пробьют стену бара и не разгерметизируют его. Очень предусмотрительно со стороны старого бармена, не зря он когда-то ел баланду в Полиции 28,5 галактик.

Но и Эшмун был не промах. Лихо увернувшись от всех летевших в него сгустков энергии, он вытянул правый манипулятор и выстрелил в ответ: раз, другой, третий; гончая со свёрнутой челюстью приняла на себя первый шквал атак спасательной капсулы, и челюсть, болтавшаяся на одном механическом суставе и паре проводов, наконец упала на пол.

Левой рукой Эшмун подхватил пахри Стерн и усадил её на выступ батареи за спиной, если у капсулы в форме яйца вообще есть спина. Та судорожно пыталась активировать скафандр, уже понимая, что произойдёт дальше.

Обездвижив одну гончую, капсула буквально мгновенно развернулась вокруг своей оси и, выставив манипуляторы перед собой, рванула прямо к стене. Стерн завизжала, а Жан-Батист зажмурился, но лишь на секунду. В следующее мгновение Эшмун пробил прозрачную стену бара и вырвался в космическое пространство. Что происходило позади в это мгновение – сложно сказать, началась суета, разгерметизация отсека – это, пожалуй, самое страшное, что может произойти в вакууме, но к месту пробоины уже неслись на всех парах ремонтные боты, которые есть у любой уважающей себя станции, даже если она – бар в тёмной части известной вселенной. Можно предположить, что лишних жертв не будет. Не хотелось бы прослыть убийцей в новом мире, который тебя худо-бедно встретил, накормил, напоил и уложил спать.

Когда они оказались в невесомости, Жана-Батиста ослепило свечение звёзд-близнецов. Оказывается, стёкла бара были сильно затемнены, сейчас же, смотря на свет сквозь прозрачное стекло капсулы, он буквально ощущал, как его глаза вытекают из глазниц. Однако в следующую секунду Эшмун затонировал стекло, и офицер увидел, как сквозь пролом вылетает за пределы бара оставшаяся целой гончая. Как именно работают её двигатели, он не понял, но выяснять это не было никакого желания, ибо Стерн, сидящая на спине Эшмуна, продолжала визжать, словно у неё бесконечный запас воздуха в лёгких, а космическая пыль стучала по корпусу, мешая сосредоточиться.

- Воровка, а такая трусливая. – Прокомментировал Эшмун её поведение. – Я же говорил, она молодая и неопытная. Вот это заказик нам достался.

- Я смотрю, у тебя уже был опыт выполнения таких «заказиков»? – Поинтересовался Жан-Батист, которого заметно растрясло.

- Однозначно. Но я совершенно не помню, кто был внутри.

- Что делать? Что делать? – Кричала несчастная Стерн, судорожно цеплявшаяся за выступы на капсуле в попытке не оторваться от капсулы. Она всё же успела в последний момент активировать скафандр, и теперь на её лице красовалось нечто похожее на прозрачный противогаз, а хвост упаковало в сеть из стеклянных волокон.

- Драпать, что же ещё? – Передал ей сообщение Эшмун.

- Что? Ты разговариваешь?

- А ты думала, как мы общаемся с пассажиром? Держись, идём на таран!

Тут уже занервничал Жан-Батист. Ему удалось настроить экран таким образом, чтобы видеть происходящее сзади, и зрелище стремительно догоняющей их гончей его совершенно не обрадовало. Мимо пронеслось несколько энергетических зарядов, но тут они уже не казались такими уж стремительными. Эшмун двигался очень быстро, и легко уклонялся от выстрелов.

- На какой таран? – Визжала Стерн. – Я ничего не вижу! Только эту долбанную псину на хвосте!

- Зато я вижу. – Зло отозвался Эшмун. – Держитесь.

Он не успел закончить фразу, раздался дикий лязг, и капсула врезалась в пустоту. Или в то, что представлялось пустотой. На какое-то короткое мгновение весь мир словно застыл, как игра, которую поставили на паузу. В ушах так звенело, как будто лопнули барабанные перепонки. Или это в космическом эфире возник посторонний шум?

- Грёбанный оптический камуфляж! В такой-то жопе мира! – Эшмун активировал манипуляторы, они начали делать странные движения, словно он разрывает тоннель в горе, отбрасывая огромные куски камня себе за спину. К тому моменту, как гончая нагнала беглецов, Эшмун прорвался сквозь толстенную стальную стену невидимого объекта, и компания вывалилась в тёмное помещение, встретившее их гробовой тишиной и ржавыми металлическими стенами.

Где-то за их спинами, не решаясь проникать на объект, накрытый экранами, гончая развернулась в сторону своей станции зарядки. Но никто этого не видел, потому что Стерн валялась на полу, кажется, без сознания, а Жан-Батист тёр покрасневшие глаза в тщетной попытке разглядеть хоть что-то в гнетущей абсолютной темноте.

Эшмун включил прожектор, вероятно, чересчур мощный для этого помещения, и офицер увидел бездыханное тело девушки-белки. По традиции жандармерии он сперва окинул взглядом помещение, и лишь поняв, что это просто пустой грузовой отсек, направил капсулу к Стерн. Эшмун подтвердил, что существо не получило критических повреждений и дышит, пусть это и не заметно, так что Жан-Батист быстро пришёл в норму.

- Итак, мы внутри непонятного объекта, мы сбежали от Боки и его пёсиков, и теперь, видимо, будем объявлены в розыск. – Сказал он мысленно. – Какие есть предположения, что произошло?

- По всей видимости, своровала она товар у Боки. Не знаю, было ли это что-то его, или оно у него лежало на хранении, но штука явно дорогая, раз он открыл стрельбу посреди бара в рабочие часы. Но меня больше интересует другое. – Пробормотал Эшмун, параллельно проводя диагностику всех систем. – Что тут за свалка кораблей на орбите этих двух звёзд? И почему о ней никто ничего не знает?

- Это корабль? – Переспросил Жан-Батист.

- Конечно. Ты что, не видишь клеймо на стенах? Ах, ну да. Ты же вообще в этом не сечёшь. Хорошо, я объясню. Вот эта уродливая картинка – это клеймо иксионогурекской мануфактуры. Врубился?

- Это что же…

- Да, это тот самый корабль, который потеряли наши новые знакомые. Он висит тут, на орбите, накрытый оптическим камуфляжем. И что-то мне подсказывает, что он тут далеко не один. Не удивлюсь, если вокруг обнаружится целое кладбище кораблей.

- Ты знаешь, - Сказал вдруг Жан-Батист, - Меня больше волнует другое.

- Предлагаешь заглянуть? – Поинтересовался Эшмун заговорщицким тоном. Они уже достигли той стадии взаимопонимания, когда многие слова и предложения попросту не были нужны.

- Да, в данном случае, думаю, стоит посмотреть, из-за чего за нами так упорно гнались.

Жан-Батист направил Эшмуна к лежащей без движения Стерн, капсула умело подняла её белый рюкзачок, блестящий в свете фонаря словно латексный, и открыла его, совершенно не стесняясь. Внутри лежал непонятный предмет, абсолютно чёрный, даже в свете прожектора. Сложно описать его форму: предмет больше всего походил на обломок древнего обелиска или орнамента. На нём были высечены какие-то символы, а края были столь неровными, что версия о том, что это отколотый от чего-то крупного кусок показалась очевидной.

- Кусок какой-то святыни? – Предположил Жан-Батист.

Эшмун промолчал. Он внимательно изучал предмет, крутил его перед камерами, подсвечивал с той или иной стороны, и чем дольше затягивалось это молчание, тем больше офицеру становилось не по себе.

Наконец Эшмун убрал чёрное нечто обратно в рюкзак Стерн и положил его возле распростёртого на полу тела.

- Я знаю, что это. – Наконец сказала капсула стальным голосом. – Я не понимаю, откуда эта штука у Боки, не понимаю, зачем она какому-то там старому другу нашей белочки с Рынка, и это непонимание мне очень не нравится.

- Так что это? – Спросил Жан-Батист.

- Это деталь Котла. Но что она тут делает, я не представляю. Думаю, нам нужно разбудить нашу спящую красавицу и задать ей несколько вопросов.

Слова Эшмуна прозвучали зловеще. Особенно для Жана-Батиста. Уж он-то отлично помнит, на что способен Котёл.

***

От: Инка

Кому: Жан-Батист

Эй, ну вы тут и устроили вакханалию! Надеюсь, все живы и здоровы. Прилетела полиция, и, знаешь, этот старый трёхрукий ничего о вас не сказал. Сказал, что была не то драка, не то стрельба, нападавший неизвестен. Это заставило меня задуматься о том, что же такое спёрла твоя новая подруга, что владелец бара решил не упоминать об этом.

Надеюсь, ты посмотришь на эту штуку, и расскажешь мне, иначе я переломлюсь пополам от любопытства!

В любом случае, напиши мне, я волнуюсь.

Мы с матерью летим домой, Старики уже собираются, чтобы смотреть танцы молодости, я очень волнуюсь. Правда, выступать буду не я одна, нас будет несколько сотен, но от этого не легче, ведь выступления сольные. Мать говорит, что все боятся выступления перед Стариками, и совершенно напрасно, ибо Старикам, на самом деле, всё равно, это лишь традиция, которая заставляет нас нервничать, а их - тратить несколько дней жизни на достаточно скучное зрелище.

Разве мой танец можно назвать скучным? Скажи?

Ладно, садимся в челнок. Напишу из дома.

Не пропадай!